- Ты готовила для меня, а я помою все за тебя.
Наверное, мне стоит сказать ему, что у нас есть человек, который приходит и занимается этим за нас. Но я взялась за это только потому, что пыталась занять себя чем-то и не выставить себя идиоткой.
- Тебе, наверное, стоит одеться.
Его глаза скользят по моему телу, и смущение затопляет меня. Я понимаю, что все еще в пижамных шортах, которые больше похожи на нижнее белье, и в футболке Гарри Поттера с надписью «Замышляю только шалость», которая настолько выцвела, что ее практически не видно. Когда-то она принадлежала моей матери, но мне она так сильно нравится, потому что напоминает, как она читала нам с Пандорой книги, когда мы были маленькими. Она носила ее постоянно, пока я не украла ее примерно пять лет назад.
- Хорошо, - шепчу я, а затем собираюсь, на самом деле, сделать то, что сказал мне телохранитель. Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но он перехватывает мое запястье. Я резко останавливаюсь и продолжаю так стоять, пока он удерживает меня. Я смотрю в его темные глаза, не в состоянии шевельнуться. Там так много всего, что я не могу прочесть, но одно распознаю точно.
- Замышляешь какую-то шалость, красавица? – низкие звуки рокочут в его груди и вибрацией проходятся по мне.
Я облизываю губы и задаюсь вопросом, что означает это слово. И удивлена его вопросу. Он граничит с угрозой, и не похож на то, что он спрашивает только, как обеспокоенный телохранитель, присматривающий за мной.
- Думаю, тебе придется выяснить это самому, - шепчу я, прежде чем вытянуть у него свою руку и выйти из кухни.
Я всю дорогу ощущаю его взгляд на моей спине и вспоминаю, что заметила в нем. Это не было похоже ни на что, что я видела прежде, и хочу этого снова. Ни один мужчина никогда не смотрел на меня так раньше.
С явным желанием.
Это было ошибкой.
Я чувствую жжение на ладони в том месте, где прикоснулся к ее мягкой коже. То, как я протянул руку и схватил ее, было не похоже на меня. Я стараюсь не трогать людей по возможности, и вот он я: держу ее нежное запястье и пытаюсь вынудить ее остаться. Она оказывает на меня такое влияние, какое я не испытывал никогда в своей жизни, и я не уверен, смогу ли справиться с этим, но хочу этого, как никогда и ничего не хотел прежде.
Она молча сидит рядом со мной, пока я везу ее в школу. В салоне машины только мы вдвоем, и обстановка кажется какой-то интимной. Я хочу услышать ее снова. Ее голос что-то делает со мной. Он, как бальзам мне на душу. Мне плевать, даже если она просто будет читать словарь. Я хочу слушать ее голос.
- Откуда ты знаешь моих родителей? Я никогда тебя раньше не видела.
Ее вопрос нарушает тишину, которая затапливала меня, и хотя я не хочу ей лгать, я не знаю, сколько правды могу рассказать. Я медлю мгновение, чтобы придумать, как сформулировать свой ответ, но она воспринимает это, будто я не хочу отвечать.
- Ладно. Забудь о том, что я спросила, - она смотрит в окно, но я замечаю обиженное выражение в отражении стекла.
- Нет. Нет, - я торопливо переключаюсь с русского на английский. – Я просто пытаюсь придумать, как ответить тебе, не раскрывая при этом конфиденциальной информации, - признаюсь я, желая говорить ей только правду. Врать такой чистой душе кажется неправильным.
- Ох, - произносит она, поворачиваясь ко мне. – Ты не обязан, если не можешь. Мне было просто любопытно. Ты отличаешься от всех остальных… вариантов.
Я думаю о других телохранителях, рядом с которыми она находилась, и крепко сжимаю руль. Мне не нравится то, что она видела так много, и мужчины, которые могли принудить ее. Возможно, мне стоит присмотреть за ними. Я не понимаю, как они смогли так просто упустить ее из поля своего зрения.
- Я помогал им с зарубежными контрактами. Я был осведомителем, - наконец, говорю я.
- А сейчас нет? – спрашивает она.
- Я здесь, чтобы защищать тебя, - что-то в этих словах заполняет мою грудь гордостью. Как будто это работа, для которой я готовился всю свою жизнь. Я руководил подлыми преступниками и научился считывать их эмоции. Я был превращен в оружие, призванное защищать это совершенное создание, которое, уверен, хочет каждый, но только я смогу держать их всех в страхе. Это – цель моей жизни, и я не облажаюсь с этим. Она нуждается в моей защите. Она нуждается во мне. Даже если это неправда, сама мысль наполняет меня гордостью, мое прошлое кажется не таким грязным, потому что я готовился к этому. К ней.
Она замолкает на мгновение, а потом я ощущаю ее взгляд на себе, пока смотрю вперед на дорогу.
- Как ты назвал меня на кухне?
Мне хочется выругаться за промашку, но не могу отказать ей в том, чего она просит.
- Красавицей.
После этого признания следует еще одна долгая пауза, и я не понимаю, оскорблена она или рада этому.
- А как я могу называть тебя? – ее голос тихий, но я слышу в нем улыбку, и мое сердце затопляет радостью от этой мысли.
- Иван, - отвечаю я, оглядываясь и замечая, как ярко засияли ее зеленые глаза.
- Нет, я имею в виду прозвище, - она задумывается на секунду. – Как тебя зовут друзья?
- У меня нет друзей, - отвечаю честно.
Она закатывает глаза и игриво бьет меня по руке.
- Ладно уж, буду твоим другом. Господи. Хватит умолять.
Когда я улыбаюсь ей в ответ, на ее щеках легкой тенью проступает румянец, и это так мило. Самое совершенное из того, что я видел в жизни. Никогда бы не подумал, что розовый может быть таким красивым.